Стихотворения Поэмы Проза - Страница 106

К оглавлению

106

Он пожелал, безумец, чтоб Москва

Вдруг сделалась Парижем!! Какова

История! В Париже воем воет

Не шквал, а ураган; разбит компас,

Оторван руль; а он гримасу строит,

И что же пишет? "Жаль, что не у нас".

6

И этот кто-то, — какова отвага!

Как и другие, вышел из дверей;

Но так как беспардонная бумага

Выносит все, что ни пиши на ней,

Не он попался, а она попалась -

И — караул! начальство заметалось -

Пошло писать! — погром и суета! -

Курьеры скачут! Мигом заперта

Кофейня. (Ставни, болты и печати…)

И сам кондитер — где тут рассуждать! -

Ужасно струсил; рад, как благодати,

Что подали надежду взятку взять.

7

Искали долго — и не нашли писаки;

Но тот, кто в это утро кофе пил

В кондитерской, записан в забияки,

И даже тот подозреваем был,

Кто карандаш с собой носил в кармане;

Какого-то враля поймали в бане.

Москва разахалась, — и наш Игнат

Попал не в дилижанс, а в каземат.

В то утро, как свершилось преступленье,

Он — донесли — кофейню посещал,

Купил себе какого-то варенья

И уходя кондитеру сказал:

8

"Я еду в Рим, у вас родных там нет ли?

Я отвезу, пожалуй, коробок".

Из этих слов сплели такие петли,

Что отлетающий попал в силок.

Его в кофейной знали как артиста

И не могли принять за афериста,

И, стало быть, смекнули, что при нем

Был карандаш с готовым острием.

Кого ж и взять?

Игнатий растерялся,

Клялся, божился, честью уверял,

Ну, словом, как преступник запирался,

Но тайный суд его не выпускал.

9

Пока Алеша по Москве метался,

Расспрашивал, куда девался брат,

Да в разных канцеляриях справлялся,

Да кланялся властям — увы! Игнат,

Не уличенный, но приговоренный,

Лишь мог в окно глядеть на двор казенный,

На стойло для курьерских лошадей,

На караульню да на голубей,

Слетавших с кровли на помост досчатый…

Мог от порога до стола шагать,

Мог, наконец, к подушке на примятый

Матрац прилечь да с горя задремать.

10

Вот все, что мог на первый раз Игнатий!

Судьбу свою он проклинал иль нет, -

Не знаю, — не слыхал его проклятий;

Но не без ужаса на божий свет

Взглянул Игнат. Москву возненавидел,

Был раздражен, суду конца не видел,

Просил пера, чернил, хотел писать…

Боялся свой рассудок потерять…

Подняв окно, протягивал он руки

На вольный воздух, и не раз сжимал

Холодную решетку, словно муки

Своей души железу поверял.

11

Он испытал допросы, рук сличенья,

И ласки те, в которых слышен был

Намек и на возможность снисхожденья,

И на возможность петли. Он забыл

Все это. Так, мы часто забываем

Наш кошемар, когда встаем и знаем,

Что незачем трудиться объяснять,

Как это мы не в силах были встать,

Придавленные призраком к постели:

Но помнил он, как пламенно ждала

Его душа свободы, как летели

Часы и дни, как наконец пришла

12

Ночь светлого Христова воскресенья.

В Кремле Иван Великий загудел.

Игнат не спал — смирял свои сомненья,

Молился; но все тот же мрак глядел

Из-за решеток в мутные окошки;

Казенный двор не озаряли плошки;

Но мрак гудел, лился полночный звон

Торжественно, и лежа слушал он,

Как колебались эти волны гула.

И в то же время слушал, как прошли

Солдатики на смену караула -

То были звуки неба и земли…

13

Он долго плакал… Вдруг "Христос воскресе

Из мертвых, смертью смерть попра" запел,

Привстав с постели, — точно в темном лесе

Раздался голос. Или он хотел

Своим безумным громогласным пеньем

К своей неволе отнестись с презреньем?

Иль голосом своим хотел тюрьму

Наполнить, чтоб откликнулись ему?

И точно кто-то, приложась губами

К его дверям, проговорил в замок:

"Воистину! Поговоримте с вами…

Я на дежурстве, верно вы дьячок?.."

14

Не понял узник шутки офицера,

Стал горячо его благодарить,

Сказал ему, кто он, где их квартера,

Просил его Алешу навестить,

Все сообщил ему, что нужно было,

И сердце в нем еще тревогу било,

А на душе уж сделалось светлей.

Фантазия, друг страждущих людей,

Плыла к нему незваная, ласкает,

И чудится ему: он улизнул…

Бежит, взбежал, _она_ его встречает…

Христос воскрес!.. и с этим он заснул.

15

Прошла святая, наступило лето,

И стал он чувствовать, что за окном

Железная решетка разогрета

Уже не им, а солнечным лучом.

А дело шло, неслышно разъяснялось,

И узнику, должно быть, улыбалось…

Ему позволили читать, писать

И от родных посылки получать.

Записки от Алеши присылались

Не иначе, как в нитяных носках,

Они его сердечных тайн касались,

И он читал их не при сторожах.

16

Впервые был он откровенен с братом,

И "кто _она_?" в письме его спросил.

Увы! Злой рок смеялся над Игнатом,

Мечтателя он в нем не пощадил.

Брат отвечал ему и, между прочим,

Вот что писал:

"Мы о тебе хлопочем,

Отец угрюм, я трачусь — толку нет;

Но ты желаешь знать, кто твой _предмет_?

И от меня всего скорей узнаешь…

Затеявши пикник, чтоб покутить,

Смекнул я, что ты в карты не играешь,

Бракуешь граций и не мастер пить.

17

Итак, чтоб не заснул ты на прощанье,

Я для тебя Раису пригласил, -

Погибшее, но милое созданье,

106